Издательство «Гиперион». На главную страницу
 

НОВОСТИ ИЗДАТЕЛЬСТВА






Ксения Букша о японских новинках «Гипериона»
Петербургская писательница Ксения Букша продолжает обзор новинок нашего издательства. Ниже приведены ее рецензии на последние три японские книги «Гипериона».
НОБУО КОДЗИМА. «СЕМЬЯ МИВА». Гиперион, 2005. Перевод Марии Торопыгиной

Что-то такое японцы понимают в человеческой природе, что-то такое улавливают, на что западные писатели совсем не обращают внимания. Поэтому, когда я начинаю читать хорошую японскую книгу, примерно на шестой странице думаю: ого, добро пожаловать в мир тонких эффектов. Человек на выходе споткнулся, и его поддержали: но он вовсе не пьян, не огорчён, не мечтает. Судя по всему, он споткнулся случайно. Зачем? Девушка пошла прочь, но замедлила шаг, а потом побежала. Почему? Постель скрипит, когда они занимаются сексом. Что значат все эти детали? Ничего или очень много. Строгий редактор сказал бы: «эти детали – лишние, так как они ничего не добавляют к характерам, сюжету, описанию». На первый взгляд, возможно, да. Но тем и нравится мне японская литература, что свободна от типичных западных штампов.

Герой книги Нобуо Кодзимы «Семья Мива» (1965) – профессор английской литературы Сэнскё. Жена изменила ему с моряком-американцем, а затем заболела раком и умерла. Сэнскё попытался, по совету приятеля, жениться на другой женщине, но она оказалась настолько неуместной, что от затеи пришлось отказаться. Под ногами у главного героя путаются приятель и домработница: лезут с хамскими советами, надоедают, а он так и не может их выгнать. Герою постоянно приходится сверяться с собой: правильно ли я поступаю? – но и в себе он не находит ориентиров. Мир в «Семье Мива» не то чтобы абсурдный, но слегка сдвинутый; единственно возможный способ его описания – набрасывать детали, порой вызывающие недоумение, но неизменно достоверные. Отчасти этот лёгкий абсурд объясняется ситуацией, сложившейся в тогдашней Японии («Семья Мива» написана в 1965 году), когда страна искала свой путь существования в рамках мировой цивилизации. Конфликт главного героя и американского офицера – как раз про это. Но «по пути» Нобуо Кодзима замечает такие оттенки чувств и жестов, которые явно присущи не только японцам, и не только «японцам, живущим в эпоху перемен».

Так, Сэнскё, зная, что его жена неизлечимо больна, ходит по магазинам, покупая ей пижаму. Он чувствует свободу и одновременно ему хочется высказаться перед продавцом, поведать ему о своих чувствах. Но – о каких именно? Чувствует ли он горе, тревогу, опустошение или что-то ещё? Чувства Сэнскё невозможно передать абстрактными словами, можно только подробно и конкретно описывать его поведение, жесты, мысли и состояния души, сменяющие друг друга. В этом есть много правды, и совершенно нет тенденции. Впрочем, о тенденциях в японской литературе судить не мне. А я лучше проведу очередную параллель: фильм по «Семье Мива» мог бы снять режиссёр Микеланджело Антониони. Без всякого монтажа и с длиннющими периодами.

ЁСИЮКИ ДЗЮННОСКЭ. ДО ЗАКАТА. Гиперион, 2005. Перевод Юры Окамото.

Книга «До заката» (1978) писателя Ёсиюки Дзюнноскэ была сразу после написания моментально экранизирована и стала чем-то вроде манифеста восьмидесятых годов; вышла и песня с одноимённым названием, а «закатными» стали называть молодых девиц, ищущих себе богатого жениха. Однако ни о чём таком – ни о «духе времени», ни о падении морали – Дзюнноскэ, скорее всего, не думал. Он вообще не был моралистом: игрок и выпивоха, любимец женщин (три – после его смерти опубликовали о нём книги воспоминаний). В своих книгах Дзюнноскэ не стремился ни поучать, ни создавать мифы. Автор – незаинтересованный, отстранённый частный человек. Его искусство состоит в том, чтобы рассказывать истории. Вот и тут он – рассказывает.

История такая. Женатый сорокалетний мужчина Саса и молодая девушка Сугико занимаются сексом, пытаясь не повредить её девственной плевы. Сугико настаивает на этом, ибо для неё девственность – это нечто вроде таланта, за неимением других талантов, нужного девушке, чтобы устроиться в жизни. В остальном Сугико вполне сексуальна, они с Саса много думают на эти темы – например, разглядывают порнографические карты (белое, чёрное, красное). Их секс как-то удивительно отделён от любви и жизненных планов: понятно, что Сугико выйдет замуж за кого-то другого (иначе зачем бы ей так беречь девственность). Они как будто не испытывают чувств, да и сладострастие Дзюнноскэ изображает – не то чтобы противно, но пресно, неаппетитно. Типичная фраза: «Это было почти скучно. Однако после этого её вырвало в туалете». Кажется, Дзюнноскэ совсем не хочет вызывать в читателе эмоций. Пожалуй, он берет на себя даже меньше, чем обычный рассказчик. Сугико похожа на «белый глянцевый кожаный мешок». Только тело, которым нужно правильно пользоваться. Но как – правильно? Любовь Сугико и Саса совершенно свободна не только от «условностей» идеальной японской семьи, но и, парадоксальным образом, и от эмоций, и от понимания. Это тем более заметно, что Саса и Сугико всё время разговаривают. Они пытаются рефлексировать на тему своих отношений, но правда не даётся им, прячется за частностями, за их комплексами, за внешними атрибутами, которые кажутся любовниками чрезмерно важными: для Саса это его возраст, для Сугико – её девственность. Каждый раз им трудно понять, чего они хотят на самом деле. – «Ты гадкий, – говорит Сугико, и тут же другим тоном: – Измучай меня». Японцы говорят, что любовники любят лицом к лицу, а супруги – плечом к плечу, то есть, вместе глядя на что-то ещё: детей, дом, и так далее. Любовники Саса и Сугико тоже любят плечом к плечу. Их взгляды сходятся где-то за горизонтом.

Местами книга напоминает сухо изложенный киносценарий: «Вечер, примерно неделю спустя. Она – в дальнем зале, сидит на высоком стуле, но не двигается с места». Только быт; только факты. Никакой красоты, никаких красивостей и эффектов. Может быть, в этом вся соль. Потому эта книга и стала в своё время так внезапно, мгновенно популярной, что её стиль абсолютно полно соответствует теме. Как назвать отношения Сугико и Саса? Любовь? Секс? Нет, не то. Нечто неопределённое, случайное, общее... Может быть, безразличие?

ИСИХАРА СИНТАРО. СОЛЬ ЖИЗНИ. Гиперион, 2005. Перевод Александра Мещерякова

А вот книга, в которой безразличию места нет. Исихара Синтаро десять лет был писателем, а потом стал политиком – депутатом, министром, – но литературу не оставил. Сейчас Синтаро – мэр Токио. Книга «Соль жизни» – сборник рассказов, натурально, о жизни самого автора, его знакомых, близких, случайно встреченных людей. Говорят, Синтаро в Японии немного недолюбливают, считают его приверженцем иностранщины. Похоже на то, что у Синтаро просто нетипичный для Японии характер. Герой рассказов – что-то вроде «японского мачо». Не в том смысле, чтобы Синтаро хвастался своими похождениями и приключениями. Просто его излюбленные удовольствия – не созерцание, не торговля, не ремесло, даже не отношения с женщиной, а всевозможный экстремальный спорт: яхты, гонки, подводная охота. В этих занятиях Синтаро, по его мнению, научился главному. Понятия, которые больше всего интересуют Синтаро: страх, поведение человека в форс-мажорной ситуации («не сломаться», «сделать всё, чтобы не погибнуть», «не поддаться страху»). Синтаро – любопытный мальчик: он разглядывает жизнь и смерть в разных проявлениях и комбинациях, и внимательно изучает свои и чужие чувства. Вот он сам боится, а вот боится его младший сын. Вот рыбака перекусила напополам акула, а вот умирает после долгих болезней его несчастный младший брат. Описание документально точное, пропорция занимательности и бесстрастия такова, как если бы Синтаро взялся рассказывать об этих предметах, например, за ужином гостям, которых видит в третий-четвёртый раз. Несмотря на очевидное присутствие рассказчика в тексте, в книге Синтаро нет ничего интимного. Исихара, действительно, человек не столько переживающий, сколько действующий. Чувство для него – не что-то самоценное, а такие же объекты, как лодка, ветер, самолёты. Некоторые рассказы посвящены разным явлениям жизни, к которым Синтаро считает нужным выразить своё отношение, или по поводу которых он может рассказать кстати что-нибудь не лишённое интереса: например, случайные совпадения, гомосексуализм, привидения, переломы костей, бомбы, впечатления детства.

Эта книга далека от поэзии и от беллетристики. Судя по рассказам, у Исихары Синтаро счастливый характер и ум. Рассказчик (и герой) – человек немножко ограниченный, но широких взглядов; не стремящийся к совершенству, но талантливый; азартный, но не безрассудный; сопереживающий, но никогда не увлекающийся чрезмерно. Рассказы Исихары Синтаро напоминают мне байки одного моего родственника. Катались мы на снегоходах, а один взял и провалился под лёд; его вытащили, а за снегоходом послали водолаза; развели костёр, чтобы согреться; водолаз снегоход вытащил, да вместе с ними и напился; а тут костёр протопил лёд, и все со своими машинами так и ухнули в воду... И всё в таком духе. Довольно интересно.

планировка земельного участка, выбор плодовых и ягодных культурборьба с вирусными заболеваниями картофеля
© Hyperion, 2003 — 2019
   195269, Санкт-Петербург, Киришская улица, дом 2А, офис 716, 7 этаж
   телефон +7 953-167-00-28, hypertrade@mail.ru.